Изгнание: 100 лет со дня удаления архиепископа Василия (Богоявленского) с Черниговской кафедры

 Логунова Е.А.

Наступивший год несет две юбилейные даты, связанные с жизнью священномученика Василия (Богоявленского): 100 лет со времени событий, приведших к его изгнанию с Черниговской кафедры и  150 лет со дня его рождения (1 февраля (ст.ст.)).

Как известно, 2 марта 1917 г. император Николай II отрекся от престола за себя и своего сына. На следующий день отказался принимать скипетр брат императора великий князь Михаил и власть перешла к Времен­ному правительству, образованному Временным комитетом Государст­венной думы.

4 марта состоялось известное заседание Синода, на котором программную речь произнес новый обер-прокурор Синода Владимир Николаевич Львов. Он заявил, что «он, оставаясь всегда верным сыном Церкви, счастлив объявить о свободе Церкви, об уничтожении цезарепапизма, губительно влиявшего на все стороны церковно-общественной жизни»[1]. Речи также произнесли первоприсутствующий член Синода Киевский митрополит Владимир (Богоявленский), архиепископы  Новгородский Арсений (Стадницкий) и Черниговский Василий (Богоявленский), который был присутствующим членом Синода в осеннюю сессию 1916/17 гг.

Сохранилось множество свидетельств о событиях в Синоде тех дней, и они не выделяют архиепископа Василия из общего числа синодалов. В целом отмечается, что Синод принял смену власти как естественный результат развития событий. Однако по воспоминаниям

Николая Дмитриевича Тальберга, автора известных учебников по истории Церкви и убежденного монархиста, «архиепископ Василий (Богоявленский) один только в Святейшем Синоде настаивал на непризнании отречения Государя Императора как Помазанника Божия»^[2]. Как это можно объяснить?

Архиепископ Василий был монархистом. Однако до времени невозможно было определить, кто является таковым по убеждению, а кто – лишь в силу обстоятельств. Верноподданнические чувства выражали часто и привычно, однако только Февраль показал истинную цену этих чувств. «Всегда послушный голосу и решению высшей церковной власти»,– так однажды свидетельствовал о себе владыка. Он подчинился общему ходу событий, но своих убеждений не изменил. Вероятно, он решил не входить в конфликт с официальными синодальными решениями, видя, что изменить ничего невозможно, но высказывал свое отношение в виде частного мнения, о чем упоминает и Тальберг.

Похоже, что владыка придерживался позиции, сформулированной архиепископом Антонием (Храповицким), кстати, лично его знавшим: «Мы должны это делать (повиноваться новым властям – Е.Л.) во-первых, во исполнение присяги, данной нами Государю Николаю II, передавшему власть великому князю Михаилу Александровичу, который эту власть впредь до Учредительного Собрания сдал Временному правительству. Во-вторых, мы должны это делать, дабы избежать полного безвластия, грабежей, резни и кощунства над святынями»[3]. Это отношение монархиста, не радовавшегося революции, но вынужденного смириться с ходом истории.

Львов стремился как можно скорее освободить Церковь от «реакционного епископата». 6–7 марта были уволены как «ставленники Распутина» Петроградский митрополит Питирим (Окнов) и Тобольский архиепископ Варнава (Накропин). Вынужден был уйти на покой Московский митрополит Макарий (Невский). За этим последовала волна увольнения архиереев других епархий. Не менее 20 епархиальных архиереев было уволено в течение 1917 г.[4], и среди первых – Черниговский архиепископ Василий (Богоявленский). Почетное место в начале списка изгнанных объясняется тем, что владыка был в то время в составе Святейшего Синода, и его отношение к происходящим событиям было хорошо известно новому обер-прокурору.

Имея очень энергичный и властный характер, владыка Василий свое отношение к происходящему не держал при себе, а открыто высказывал. Об этом, кроме Тальберга, свидетельствует и местная пресса. Львов дал указание провести ревизию деятельности архиепископа, всей Черниговской епархии и Издательского комитета при Синоде, который владыка на тот момент возглавлял. Очевидна цель ревизии – найти основания для отставки архиерея.

Имя священномученика Василия (Богоявленского), к сожалению, и сегодня мало известно в Черниговской епархии. Долгое время над ним тяготело подозрение в том, что обвинения в симонии и превышении власти, предъявленные ему заочно на съезде епархиального духовенства и мирян весной 1917 г., имеют под собой основания. Однако после того, как в Синодальном архиве Санкт-Петербурга были выявлены материалы синодальной ревизионной комиссии, не нашедшей нарушений в епархии, стало окончательно ясно, что удаление владыки Василия в марте-апреле 1917 г. из Чернигова было делом политическим. Новая власть удаляла не только идейных приверженцев старой власти (этих – в первую очередь), но и просто людей, служивших своей стране верой и правдой при прежнем строе. И все это поддерживалось значительной частью возбужденного и, как тогда говорили, «распропагандированного», населения. То, что это было следствием политики нового правительства в лице обер-прокурора по устранению неугодного епископата, свидетельствует тот факт, что дело не получило дальнейшего хода, владыка был оправдан от возводимых на него обвинений и, хотя был уволен с черниговской кафедры согласно прошению, но получил новое назначение.

Почему же столь деятельный епископ, так много сделавший для своей епархии, вызывал недовольство в некоторых слоях общества, не только светского, но и церковного?

Конфликт между владыкой Василием и местной либеральной земской интеллигенцией возник давно, еще осенью 1912 г., когда проходили выборы в IV Государственную думу. Черниговских губернатора и епископа обвинили в применении административного давления.

Приведем полностью цитату из указанных воспоминаний Н.Д. Тальберга, касающихся бывшего царского министра внутренних дел и члена Государственного Совета Николая Алексеевича Маклакова, тоже убежденного монархиста, который в 1909–1912 гг. был черниговским губернатором. «Губерния была трудной, так как еще с шестидесятых годов влиятельная часть поместного дворянства была заражена либерализмом и открыто покровительствовала революционному земскому “третьему элементу”. Н. А. Маклаков правильно понял задачу. Борясь с разрушительным левым движением, он старался сплотить вокруг правительства правых дворян и земцев, а также горожан, среди которых было много патриотически настроенных старообрядцев. Полную поддержку нашел он в лице епархиального архиерея, епископа Василия (впоследствии архиепископ Василий один только в Святейшем Синоде настаивал на непризнании отречения Государя Императора как Помазанника Божия. В 1918 году он был убит большевиками).

В 1911 г. Государь Император посетил Чернигов, приехав поклониться прославленным в его царствование мощам святителя Феодосия Угличского. В Черниговщине государь оказался совершенно в другой обстановке, нежели это было в Киеве, где только что был смертельно ранен П.А. Столыпин. По всему пути следования Государя и в самом Чернигове народ с восторженной искренностью и преданностью приветствовал своего царя. Понравился Его Величеству и молодой, энергичный губернатор, державший губернию в образцовом порядке.

В следующем 1912 году в губернии происходили выборы в 4-ую Государственную Думу. Все ближайшие друзья Гучкова, бывшие третьедумцы, оказались провалившимися. Все либеральное и в столице, и в губернии ополчилось на твердого губернатора, обвиняя его (вполне бездоказательно) в незаконном давлении на выборы. В Санкт-Петербург помчалась депутация просить о смене губернатора. Додумались даже до забастовки предводителей дворянства, грозивших отставкой в случае оставления Н. А. Маклакова черниговским губернатором. Последний, действительно, покинул губернию. В декабре 1912 года он был назначен министром внутренних дел»[5].

Черниговскую общественность известия о революционных событиях привели в состояние эйфории, которая выразилась в многочисленных поздравительных телеграммах, посланных новым руководителям страны. На «Праздник революции», состоявшийся 9 марта на Соборной площади, собралось около 20 тыс. человек[8]. В марте 1917 г. начали образовываться новые государственные и общественные организации. Функции губернаторов были возложены на глав губернских земских управ, которые отныне стали называться губернскими комиссарами. При комиссарах организовывались исполнительные комитеты.

8 марта организован в Чернигове губернский исполнительный комитет, который возглавил Илья Людвигович Шраг. Авторитетный адвокат, достигший к моменту этих событий 70-летнего возраста, немец по происхождению, женатый на черниговской еврейке, он был самым влиятельным в Чернигове деятелем земского  движения и главой черниговской ячейки товарищества украинских прогрессистов. Шраг возглавил также и исполнительный комитет представителей общественных организаций. Юридическим совещанием при Временном правительстве 22 марта 1917 г. было заявлено о необходимости передать этим организациям «всю полноту государственной власти на местах»[9].

Все слои общества охватил правовой нигилизм, присущий революционному времени. Юрист по образованию, М.К. Имшенецкий, вошедший впоследствии в комиссию по расследованию «преступной» деятельности владыки Василия, заявил на заседании Черниговской думы: «Теперь, когда прежняя власть не действует, нельзя считаться с тем, что представляется законным, а что не представляется, потому что приходится создавать новые нормы»[10].

24 марта возвратился в Чернигов из Петрограда на пасхальные каникулы архиепископ Василий. После Литургии в Вербное Воскресенье 26 марта владыка посетил женское епархиальное училище, где сказал речь, в которой прозвучала критика новой власти[11]. Видимо, это стало последней каплей, и в тот же день, около четырёх часов вечера, он был подвергнут домашнему аресту с запрещением совершать службы. Городской и губернский исполнительные комитеты на общем заседании постановили, что «дальнейшее пребывание в губернии местного архиепископа Василия является опасным в отношении общественного  порядка и спокойствия, в виду всей его предшествовавшей деятельности и в частности нарушения им прав народа при избрании представителей в  4-ю Государственную Думу; в виду чего и просить г. черниговского губернского комиссара сделать распоряжение о немедленном наложении строгого домашнего ареста на архиепископа Василия и отправке последнего в Петроград в распоряжение Временного правительства <…>. Избрать для расследования дела о виновности архиепископа Василия особую следственную комиссию»^[12]. Одновременно с этим предпринимались меры к удалению из губернии ректора духовной семинарии протоиерея Василия Сокольского. Все это без суда.

Кроме оппозиции либеральному земству, владыка был «виноват» еще и в эффективной организаторской деятельности, которая была направлена на достижение максимальной финансово-хозяйственной самостоятельности Черниговской епархии.

Многочисленные его начинания (открытие складов-магазинов, мастерских, похоронного бюро, епархиальной кассы взаимопомощи, типографии, зубоврачебных кабинетов и др.) способствовали благосостоянию епархии, но наносили удар по прибылям прежних подрядчиков. Купец Бадаев, например, кроме постоялого двора и отеля в центре города, держал продажу икон в Чернигове[13]. И, естественно, что открытие в новопостроенном епархиальном доме магазинов по продаже церковной утвари, икон, вина, облачений, книг, свеч и прочего, наносили удар по коммерческим интересам такого рода лиц.

Сам владыка Василий считал именно эту причину нападок на него главной: «50 тысяч рублей, ежегодный остаток от операций братских складов, естественно явились для некоторых купцов недочетом их больших прибытков из тощих кошельков бедных церквей и бедного духовенства. Отсюда страшная злоба на меня, доносы и жалобы, и отсюда самое настойчивое их желание удалить меня из Чернигова и тем вернуть себе ежегодный оброк с церквей и духовенства в 50 тысяч рублей; около сих купцов сгруппировываются и отдельные лица из духовенства, кои так или иначе были затронуты приведением в порядок епархиальных дел»[14].

23 марта 1917 г. по примеру других комитетов возник исполнительный комитет духовенства. На своем втором, экстренном, заседании, состоявшемся вечером 26 марта, обсуждался арест губернскими властями архиепископа Василия. Исполком духовенства признал необходимым считаться с состоявшимся фактом и ходатайства об освобождении владыки «нашел несвоевременными». Надо сказать, что часть духовенства была против образования и деятельности комитета, обвиняя его в «узурпации власти». Для противодействия оппонентам комитет постановил прибегнуть к помощи властей и просить губернского комиссара «немедленно воспретить всякого рода агитацию»^[15] теми, кто «всеми мерами стараются тормозить освободительное движение … и грязнить деятельность исполнительного комитета объединенного духовенства г. Чернигова»^[16].

В Петроград были посланы телеграммы – от губернского комиссара М.А. Искрицкого,  от председателя комитета общественных организаций И.Л. Шрага и других лиц с одинаковым требованием – удалить архиепископа Василия из епархии: «Духовенство  Стародубского уезда в своем большинстве не идет навстречу начинаниям нового правительства. Главною причиною происходящего, по мнению комитета, является епископ Черниговский Василий, поэтому пока Василий будет находиться во главе черниговского духовенства, рассчитывать на перемену духовенством своего отношения к новому строю невозможно. Комитет обращается к вам с настоятельной просьбой устранить Василия от управления Черниговской епархией»^[17].

В Великую Среду 29 марта владыка  был отправлен в Петроград, куда прибыл 31 марта, в Великую Пятницу. В тот же день на основании  записки министра юстиции Керенского он был взят под стражу и содержался под домашним арестом.

5 апреля, в среду Светлой седмицы, состоялось заседание исполнительного комитета черниговского духовенства, на которое были приглашены лица, служащие по Ведомству православного исповедания. На повестке дня стоял вопрос о том, как относиться к аресту архиепископа Василия, состоявшегося по инициативе властей, и поддерживать ли перед Синодом телеграфную просьбу губернского исполкома «о совершенном удалении архиепископа из земли Черниговской»^[18].  Были прочитаны телеграммы обер-прокурора Синода на имя губернского комиссара Искрицкого и председателя  комитета духовенства протоиерея А. Величковского: «Прошу прислать депутацию духовенства и мирян для соответствующего пред Синодом ходатайства, которое поддержу»^[19].

Владыка Василий впоследствии докладывал в Синод, что, насколько ему стало известно, на повестке о собрании не был поставлен вопрос  об его удалении из Черниговской епархии, поэтому многих членов из указанных групп не было, о чем и был заявлен протест. Публика на собрании была случайная и возможно подобранная, «ибо враги мои несомненно  в эти великие минуты работали усердно». Голоса предварительно сосчитаны не были,  что также было опротестовано, но протест оставлен без внимания.

В защиту архиепископа Василия среди других выступил прот. А.Ефимов, который утверждал, что арест был произведён незаконно, что черниговская паства, кричавшая высокопреосвященнейшему Василию «Осанна», теперь кричит «Распни его», высказывал уверенность, что среди духовенства не найдется такого человека, кто первый бросил бы в своего архиепископа камень. Отдав должное деятельности владыки на пользу Черниговской епархии, он призывал поднимать голос о возвращении архиепископа Василия. С большой обличительной речью выступил смотритель мужского духовного училища М.А. Доброгаев. Он обвинял владыку в том, что тот лучшие места в епархии отдал своим родственникам. Также он доложил собранию, что у него имеются доказательства того, что 384 человека получили сан, перемещение или назначение только за деньги, поступавшие в виде пожертвований на Васильевское училище и Ляличский дворец. Секретарь консистории Богословский, подводя итог, сказал, что суммы тратились безотчётно, и духовенство оскорблено в лучших своих чувствах. Архиепископа Василия нужно не только удалить, но и предать суду: «такой архиепископ да не будет архиепископом»[20].

После этих выступлений председатель собрания поставил на голосование вопрос о целесообразности пребывания архиепископа Василия на Черниговской кафедре. В результате большинством 53 голосов против 41 собрание высказалось за удаление архиепископа. Было отмечено, что «духовенство … сделало первый шаг к свержению самодержавия епископской власти»^[21]. Вероятно, прав был священник Матвей Полонский в своих воспоминаниях о владыке Василии, что «при своем великом уме, он имел большой недостаток: был доверчив и плохо разбирался в людях, окружающих его, светских и духовных»[22].

Вот что пишет сам владыка Василий в Синод об этом собрании: «Здесь, таким образом, всё – и состав собрания и руководящие указания высшей власти и грязное опорочение меня, – все подготовлено было к полному отвержению меня, но результат получился другой и именно благодаря выступлению Доброгаева.  Когда Доброгаев открыто пред всеми отрекся от святого дела и от своей добровольной работы, когда  он вылил целый ушат грязи на меня и моих соработников, все сказанное им произвело даже на такую публику такое омерзительное впечатление, что кто и холодно относился ко мне, перешли на мою сторону, и при голосовании в таком собрании и с такой подготовкой у меня не хватило только семи голосов. Когда же было заявлено желание пересчитать предварительные голоса и произвести перебаллотировку, то руководители в этом отказали, резонно опасаясь  за полный провал  предпринятого дела»^[23].

А вот как вспоминал священник М. Полонский об атмосфере, царившей на съезде: «Преосвященный Василий был по недоразумению арестован и отослан в Москву, а съезд рассматривал его дела и судил его. Вот-то и пошла вакханалия. Все ему близкие лица, им облагодетельствованные, выходили на кафедру и, желая себя оправдать — выгородить из среды близкой к арестованному епископу, с кафедры лили потоки грязи на отсутствующего епископа. Читали даже письма его к ним. Просто больно было сидеть и слушать всю эту грязь. А они-то один перед другим старались, как можно больше, вылить сей грязи, чтобы оправдать себя. Так это напомнило басню про умирающего льва, когда и осел дал почувствовать умирающему льву силу его копыт»[24].

Что касается «покупки» священнических и прочих мест и связанных с этим обвинений владыки Василия в симонии, то здесь можно отметить следующее. Все «документально обоснованные» доказательства симонии основывались на сличении списков назначений на места, опубликованных в официальном епархиальном журнале «Вера и жизнь» со списком жертвователей, напечатанным через год, в приложении того же журнала. Кроме того, что сам факт опубликования подобных списков свидетельствует о прозрачности ведения епархиальных дел, сверка этих данных весьма сомнительна в нравственном отношении. В то время, когда практически вся епархия участвовала в добровольных пожертвованиях на просветительно-благотворительные учреждения, естественно, что некоторые лица, являвшиеся жертвователями, и рукополагались. Суждения «обличителей» об их намерениях при этом являются как минимум чересчур смелыми. Тем более что организация сбора пожертвований велась, как и все в епархии, с помощью специально создаваемых комитетов с ведением строгой отчетности. Не только в Черниговской епархии, и не только в Церкви, но и по всей Империи и по всем ведомствам шел сбор средств, по большей части в виде пожертвований, особенно широко развернувшийся с началом Великой войны[25].

14 апреля 1917 г. был сменен почти полностью состав Святейшего Синода. Обновленным составом Синода по предложению обер-прокурора Львова архиепископу Василию было предписано дать объяснения на докладную записку, составленную по отчетам о ревизии епархии. Объяснение было представлено. В нем владыка Василий просит Синод дать ему другое послушание: «Полагая, что, может быть, Черниговская епархия в лице своих законных представителей при новом строе гражданской жизни пожелает избрать более подходящего кандидата на кафедру Черниговского епископа, — я ради церковного мира для дорогой мне Черниговской епархии покорнейше прошу Святейший Синод освободить меня от управления Черниговскою епархиею и тем дать епархии возможность избрать и представить на утверждение Вашего Святейшества своих кандидатов для занятия Черниговской епархиальной кафедры»[26].

Материалы ревизии синодальных чиновников деятельности владыки Василия и его объяснения были рассмотрены Синодом. По всем пунктам обвинения он был оправдан. Тем не менее, Синод постановил: «уволить, согласно прошению, на покой». 11 августа 1917 г. преосвященный Василий был назначен управляющим, на правах настоятеля, Московским Заиконоспасским ставропигиальным монастырем. 20 июля 1918 г. архиепископ Василий был избран членом Всероссийского Помест­ного Собора и принял активное участие в 3-ей сессии его работы[27]. 24 июля он был назначен благочинным ставропигиальных монастырей, непосредственно подчиненным патриарху Тихону.

Рассматривая обстоятельства ареста и удаления архиепископа Василия, нельзя не признать, что целью деятельности комиссии от Временного исполнительного губернского комитета было удаление его с руководящей должности. Это была целенаправленная политика Временного правительства по устранению старого епископата как своего идеологического врага[28]. Удаление архиепископа приветствовалось либеральной интеллигенцией, влиятельными лицами из черниговского купечества, а также частью церковной общественности, м.б. не столько многочисленной, сколько активной в новых условиях.

Нельзя согласиться с характеристикой владыки Василия, данной ему протопресвитером Георгием Шавельским в своих «Воспоминаниях», где он, характеризуя членов Синода, пишет о нем как о хитром, беспринципном прожектере[29]. Уважаемый протопресвитер стал жертвой слухов, во множестве бродивших тогда по властным коридорам. Владыка не был ни ставленником Распутина, ни племянником первоприсутствующего члена Синода Киевского митрополита Владимира (Богоявленского). Анализ активной деятельности черниговского архиерея показывает, что прожектерство, как увлечение неосуществимыми, необоснованными проектами, было ему чуждо. Все его проекты были детально подготовлены и тщательно осуществлены. А о том, что он был верен своим принципам «даже до смерти и смерти же крестной», свидетельствует его личный крестный путь, начавшийся весной 1917 г.

 

 

[1] Бовкало А.А. Февральская революция и проблемы взаимоотношений Церкви и государства // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях: Материалы конф. 22–23 марта 1996 г. СПб., 1996. С. 62–63.

[2] Тальберг Н.Д. Памяти убиенных царских министров. Н.А. Маклаков // Двуглавый орел. Вестник Высшего Монархического Совета. Париж, 1928. № 20. [Электронный ресурс].

[3] Из поучения архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония (Храповицкого) в Успенском соборе Харькова (5 марта 1917 г.) Прив. по: Очерки по истории России. XX век: Учеб. пособие / Б.А. Филиппов. М., 2009. С. 46-47.

[4]  Фруменкова Т. Г. Высшее православное духовенство России в 1917 г. // Из глубины времен. 1995. № 5. С. 91.

[5] Тальберг Н.Д. Там же.

[6] Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М.: Современник, 1992. Гл. XVI. Преемники Столыпина. Гр. Коковцов. Горемыкин. Штюрмер. Трепов. Кн. Голицын. Макаров. Маклаков. Кн. Щербатов. А. Н. Хвостов. [Электронный ресурс].

[7] Бойко В. М., Демченко Т. П., Оніщенко О. В. 1917 рік на Чернігівщині: історико-краєзнавчий нарис. Чернігів, 2003. С. 31.

[8] Леп`явко С. Чернігів. Історія міста – Науково-популярне видання. Київ, 2012. С. 312–313.

[9] Бойко В. М. и др. 1917 рік на Чернігівщині…  С. 20.

[10] Бойко В. М. и др.. 1917 рік на Чернігівщині… С. 11–12.

[11] Киевская мысль. 1917. 28 марта. С. 6. Прив. по: Бойко В. М. и др. 1917 рік на Чернігівщині…  С. 21.

[12] Выписка из журнала соединенного заседания 26 марта 1917 года Черниговских губернского и городского исполнительных комитетов. См.: Священномученик Василий (Богоявленский), архиепископ Черниговский и Нежинский: Материалы к жизнеописанию / Сост. и авт. вступ. ст. Е.А. Логунова, А.Ф. Тарасенко. М., 2014. С. 322–323.

[13] Сапон В.М. Вулиці старого Чернігова: Історико-краєзнавчі етюди. Чернігів, 2007.

[14] Логунова Е.А., Тарасенко А.Ф. Священномученик Василий (Богоявленский): восхождение на Голгофу //  Священномученик Василий (Богоявленский)… С. 43.

[15] Журнал № 2 заседания временного исполнительного комитета объединенного Черниговского духовенства от 26 марта 1917 г. См.: Священномученик Василий (Богоявленский) …  С. 319.

[16] С-ль. Быть или не быть Архиепископу Василию в Черниговской епархии // Черниговское Слово. 1917. № 2979. С. 1–2.

[17] Телеграмма Стародубского уездного комиссара П. Куриленко обер-прокурору Святейшего Синода В.Н. Львову с просьбой об удалении архиепископа Василия (Богоявленского) от управления епархией. См.: Священномученик Василий (Богоявленский)…  С. 338–339.

[18] Собрание Черниговского городского духовенства // Черниговская земская газета. 1917. № 29. С.6.

[19] См.: Логунова Е.А., Тарасенко А.Ф. Священномученик Василий (Богоявленский)… С. 49.

[20] См.: Логунова Е.А., Тарасенко А.Ф. Священномученик Василий (Богоявленский)… С. 51.

[21] С-ль. Быть или не быть Архиепископу Василию в Черниговской епархии // Черниговское Слово. 1917. № 2979. С.1-2.

[22] Полонський Матвій. Спогади священника / Упор. Є. Марховська, О. Тарасенко. Київ, 2012. С. 331.

[23] Второй рапорт архиепископа Василия (Богоявленского) Святейшему Синоду по поводу данных ревизии Черниговского епархиального управления от 25 апреля 1917 г. См.: Священномученик Василий (Богоявленский)…  С. 395–396.

[24] Полонський Матвій. Спогади священика. С. 331–332.

[25] См.: Логунова Е.А., Тарасенко А.Ф. Священномученик Василий (Богоявленский)… С. 52.

[26] Рапорт архиепископа Василия (Богоявленского) Святейшему Синоду по поводу данных ревизии Черниговского епархиального управления от 24 апреля 1917 г. См.: Священномученик Василий (Богоявленский)… С. 362–363.

[27] Священный Собор Российской Православной Церкви 1917–1918 гг. Обзор деяний. Третья сессия. М., 2000. С. 55.

[28] См.: Потій Н., Тарасенко О. Чернігівський архієпископ Василій (Богоявленський) // Сіверянський літопис. 2007. № 4. С. 54.

[29] Шавельский Г. И., прот. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. Т. 2. Гл. 6. [Электронный ресурс].